С тобою вечер провела... Теперь смотрю, как на дебила… Конечно, я бы не дала... Но попросить-то можно было?! *** Искала льва я в этом мире злом. Не повезло... И я нашла тюленя. Но и тюлень, пригревшись, стал козлом. Придется сделать из него оленя! *** Ты прости меня, Боже, убогую, Что не слушала мамку я строгую, Не читала я умные книженьки, Не вставала зимою на лыженьки, Не ходила в кружок вышивания, Не имела к балету призвания, Не учила дорожные правила, Музыкальную школу оставила, Не закончила курс обучения, К пианине утратив влечение, Не писала пейзажи с натуры я, Вот и выросла круглою дурою. А могла бы пойти от обратного – Стала б умною я и квадратною! Лидия Заозерская
Молитва. Антуан де Сент-Экзюпери. Господи, я прошу не о чудесах и не о миражах, а о силе каждого дня. Научи меня искусству маленьких шагов. Сделай меня наблюдательным и находчивым, чтобы в пестроте будней вовремя останавливаться на открытиях и опыте, которые меня так взволновали. Научи меня правильно распоряжаться временем моей жизни. Подари мне тонкое чутье, чтобы отличать первостепенное от второстепенного. Я прошу о силе воздержания и меры, чтобы я по жизни не порхал и не скользил, а разумно планировал течение дня, мог бы видеть вершины и дали, и хоть иногда находил бы время для наслаждения искусством. Помоги мне понять, что мечты не могут быть помощью. Ни мечты о прошлом, ни мечты о будущем. Помоги мне быть здесь и сейчас и воспринять эту минуту как самую важную. Убереги меня от наивной веры, что все в жизни должно быть гладко. Подари мне ясное сознание того, что сложности, поражения, падения и неудачи являются лишь естественной составной частью жизни, благодаря которой мы растем и зреем. Напоминай мне, что сердце часто спорит с рассудком. Пошли мне в нужный момент кого-то, у кого хватит мужества сказать мне правду, но сказать ее любя! Я знаю, что многие проблемы решаются, если ничего не предпринимать, так научи меня терпению. Ты знаешь, как сильно мы нуждаемся в дружбе. Дай мне быть достойным этого самого прекрасного и нежного Дара Судьбы. Дай мне богатую фантазию, чтобы в нужный момент, в нужное время, в нужном месте, молча или говоря, подарить кому-то необходимое тепло. Убереги меня от страха пропустить что-то в жизни. Дай мне не то, чего я себе желаю, а то, что мне действительно необходимо. Научи меня искусству маленьких шагов!
Я все еще, как прежде, жил, живу, а наступило время отступленья. Чтобы всю жизнь держаться на плаву, у каждого свои приспособленья. Я никогда не клянчил, не просил, Карьерной не обременен заботой. Я просто сочинял по мере сил и делал это с сердцем и охотой. Но невозможно без конца черпать - колодец не бездонным оказался. А я привык - давать, давать, давать!.. И, очевидно, вдрызг поиздержался. Проснусь под утро... Долго не засну... О, как сдавать позиции обидно! Но то, что потихоньку я тону, покамест никому еще не видно. Богатства я за годы не скопил, хотя вся жизнь ухлопана на службу. В дорогу ничего я не купил... Да в этот путь и ничего не нужно. Эльдар Рязанов
...Мальчиком с уроков убегу, потому что больше не могу слушать звонкий бред учителей. И слоняюсь вдоль пустых аллей, на сырой скамеечке сижу — и на небо синее гляжу. И плывут по небу корабли, потому что это край земли. ...И секундной стрелочкой звезда направляет лучик свой туда, где на кромке сердца моего кроме боли нету ничего. Борис Рыжий, 1996
Что я делал? Орал на жену И за всей этой скукой и злобой, Проклиная себя и страну, Ждал какой-нибудь жизни особой. Не дождавшись, угрюмо подох, Как оно и ведется веками. Что поделать? Суди меня Бог, Разводя безнадежно руками. Д.Быков
Уж четверть века, кажется, по-новому живем. А господа куражатся, и все у них путем. Боролся с привилегией один у нас чудак. Была его стратегия – купить всех за пятак. Всем сразу чеки выдали: забрали все рубли. Одни в осадок выпали, другие огребли. Кому-то нефть досталась так, кому-то комбинат. Ну а простому малому, квартирка без затрат. А в Подмосковье бывшие товарищи, друзья Дворцы лепили с вышками, как новые князья. А кто-то сразу в Лондоне, а кто-то сразу два. Распоряжались фондами, очухавшись едва. Так господа без лирики дербанили страну, А штатные эмпирики копали в глубину. Но кто-то подрасслабился, и что-то потерял. Иной совсем обабился, другой – не идеал… Теперь уж Центр построили, чтоб лекции читать. Чтоб циники там спорили, или дебилы …..: Сейшелами утешимся, девиц возьмем с собой, Потом слегка почешемся, и на болото, в бой. Конечно вони много здесь, но только власть возьмем Мы снова Кремле заселим весь, ну, и опять бухнем… Игорь Григорьев
Все люди, как книги, и мы их читаем, Кого-то за месяц, кого-то за два... Кого-то спустя лишь года понимаем, Кого-то прочесть не дано никогда... Кого-то прочтём и поставим на полку, Пыль памяти изредка будем сдувать... И в сердце храним... но что с этого толку? Ведь не интересно второй раз читать! Есть люди-поэмы и люди-романы, Стихи есть и проза - лишь вам выбирать... А может быть... вам это всё ещё рано... И лучше журнальчик пока полистать? Бывают понятные, явные книги, Кого-то же надо читать между строк... Есть ноты...сплошные оттенки и лиги... С листа прочитать их не каждый бы смог... Наш мир весь наполнен загадкой и тайной... А жизнь в нём... лишь самый длинный урок... Ничто не поверхностно и не случайно, Попробуй лишь только взглянуть между строк... Михаил Жванецкий
Долго руку держала в руке И, как в давние дни, не хотела Отпускать на ночном сквозняке Его легкую душу и тело. И шепнул он ей, глядя в глаза: Если жизнь существует иная, Я подам тебе знак — стрекоза Постучится в окно золотая. Умер он через несколько дней. В хладном августе реют стрекозы Там, где в пух превратился кипрей, — И на них она смотрит сквозь слезы. И до позднего часа окно Оставляет нарочно открытым. Стрекоза не влетает. Темно. Не стучится с загробным визитом. Значит, нет ничего. И смотреть Нет на звезды горячего смысла. Хорошо бы и ей умереть. Только сны и абстрактные числа. Но звонок разбудил в два часа — И в мобильную легкую трубку Чей-то голос сказал: «Стрекоза», Как сквозь тряпку сказал или губку. …………………………………… Я-то думаю: он попросил Перед смертью надежного друга, Тот набрался отваги и сил: Не такая большая услуга. Александр Кушнер
Худышка будет холодна в постели. Толстушка в дверь проходит еле-еле. Веселая окажется гулящей, А с грустной секс раз в месяц, и не чаще. С холодной заработаешь ангину. С горячей - расцарапанную спину. Быть рядом с длинноногой не с руки, Когда она оденет каблуки. Та, что умна - обманет без труда. Жить с глупой - это тоже ерунда. Красивая легко уйдет к другому. А страшная - позор родному дому. Вот и приходится , как тут ни крути, Смотреть лишь на размер ее груди.
Есть в каждом городе большом, А чаще за городом дом - Уютный райский уголок В дали от шума и тревог. В том доме тихо и тепло И смотрит солнце сквозь стекло На стариков и на старух, Уставших от житейских вьюг, В том доме тихо и тепло И смотрит солнце сквозь стекло На стариков и на старух, Уставших от житейских вьюг. В том светлом доме пыли нет, Блестит, как зеркало, паркет И, словно символ доброты, На подоконниках цветы. Надев для чтения очки, Листают прессу старички И, вспоминая первый вальс, Старушки вяжут кружева. Но можно тронуться умом, Когда увидев этот дом, Представишь, что когда-нибудь Ты здесь закончишь жизни путь. Не дай вам Бог на склоне лет В том доме есть бесплатный хлеб, На простынях казенных спать И сына по субботам ждать, И. Демарин
Скончалась женщина – легенда Всему приходит ведь конец Она скрывала имя бренда Но всем известен был отец Она такой несчастной была И СССР сменив на США Ведь сорок лет она прожила Враждебным воздухом дыша Какой удар для сталинистов И Джугашвили бы сам взвыл Ведь он с врагами был неистов Сперва стрелял, потом судил Тогда мы были пацанами Когда генсек в гробу лежал И крик пронёсся, как цунами Слезу у многих выжимал Крик «Папа», нёс нам репродуктор* И прошибал нас словно ток Ведь был бездыханным кондуктор Кто « в коммунизм» давал свисток Иссяк поток небесной манны Или семьи задета честь Но мысли зрели у Светланы И для отъезда, повод есть Как брат Василий, пить не стала Не застрелилась, так как мать Как Яков*, «мазать», не прельщало Есть лучший способ. Убежать Варшавский пакт, одни соцстраны Везде охотно приютят Почёта хватит, благ, охраны Но в СССР как поглядят? Она наложит также вето На страны, где нейтралитет А США, на роль приоритета Вдруг утвердит, сразив весь свет Перевернулся! И не трудно В своём гробу её отец Но это было не прилюдно Был похоронен, наконец. Он как диктатор, бесподобен! А как отец, он был банкрот Сейчас властям он стал удобен Ещё немного скорбных нот И центре вражеского стана Как Лана Питерс, под венцом Скончалась дочь его, Светлана Дом престарелых, был концом 2011 А. Федюшкин
Годы идут, годы движутся, Челюсть вставлена, трудно дышится. Гляну в зеркальце - одна кручина, Шея в складках, лицо в морщинах. Туфли куплю, в журнале копия, Носить не могу - плоскостопие, Вдаль не вижу, вблизи как безрукая, Не то дальнозоркая, не то близорукая. И слух стал немного ниже, Пошлют подальше, иду поближе. Нам Пушкин пел очень упорно: Любви все возрасты покорны, Мол, и в старости на любовь есть сила. Но я вам скажу, не тут-то было! Хочу кокетничать глазки в пол, А лезу в сумочку, где валидол. К мужчине в объятья хочется броситься Да мешают очки на переносице. А память стала низкого качества - Зачем легла к нему, забыла начисто. Одно утешение со мной повсюду. Я хуже, чем была, но лучше, чем буду! Лариса Рубальская
Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века - Всё будет так. Исхода нет. Умрешь - начнешь опять сначала И повторится всё, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица, фонарь. А.Блок, 10 октября 1912 года
Мы в детстве были много откровенней: - Что у тебя на завтрак? - Ничего.. - А у меня хлеб с маслом и вареньем. Возьми немного хлеба моего. Года прошли и мы иными стали, Теперь никто не спросит никого: - Что у тебя на сердце? Уж не тьма ли? Возьми немного света моего.. Алексей Решетов
Один графоман в солидный журнал прислал корявый стишок. Совсем таланта не было в нём, и стиль был весьма смешон. Но чтобы вывод под стих подвесть, в нём были такие слова: «Жизнь такова, какова она есть, и больше – никакова!» Младший редактор сказал: «Пустяки! Ступай-ка в корзину, брат!» Но чем-то тронули сердце стихи, и он их вернул назад. – Вчера я пришёл веселенький весь, и жена была неправа. Но «жизнь такова, какова она есть, и больше – никакова!». Редактор отдела, увидев стих, наморщил высокий лоб: – Стихи банальные. Автор псих. А младший редактор жлоб. Но строчки вошли, как благая весть, до самого естества: «Жизнь такова, какова она есть, и больше – никакова!» И, свой кабинет озирая весь, подумал любимец богов: «А может, и я таков, как есть, и больше совсем никаков». И страшная мысль, как роса с травы, скатилась с его головы: «А может, и все таковы, каковы, и больше – никаковы?» В.Костров
Песня про сражение на реке Черной 4 августа 1855 г. Лев Николаевич Толстой Как четвертого числа Нас нелегкая несла Горы отбирать. Вревский генерал К Горчакову приставал, Когда подшофе. «Князь, возьми ты эти горы, Не входи со мною в ссору, Не то донесу». Собирались на советы Все большие эполеты, Даже Плац-бек-Кок. Полицмейстер Плац-бек-Кок Никак выдумать не мог, Что ему сказать. Долго думали, гадали, Топографы всё писали На большом листу. Гладко вписано в бумаге, Да забыли про овраги, А по ним ходить… Выезжали князья, графы, А за ними топографы На Большой редут. Князь сказал: «Ступай, Липранди». А Липранди: «Нет-с, атанде, Нет, мол, не пойду. Туда умного не надо, Ты пошли туда Реада, А я посмотрю…» Вдруг Реад возьми да спросту И повел нас прямо к мосту: «Ну-ка, на уру». Веймарн плакал, умолял, Чтоб немножко обождал. «Нет, уж пусть идут». Генерал же Ушаков, Тот уж вовсе не таков: Всё чего-то ждал. Он и ждал да дожидался, Пока с духом собирался Речку перейти. На уру мы зашумели, Да резервы не поспели, Кто-то переврал. А Белевцев-генерал Всё лишь знамя потрясал, Вовсе не к лицу. На Федюхины высоты Нас пришло всего три роты, А пошли полки!.. Наше войско небольшое, А француза было втрое, И сикурсу тьма. Ждали – выйдет с гарнизона Нам на выручку колонна, Подали сигнал. А там Сакен-генерал Всё акафисты читал Богородице. И пришлось нам отступать, Р…... же ихню мать, Кто туда водил.
Я предлагаю вам проект — уместный и серьёзный: Пусть станет Ленинский проспект шоссе Ивана Грозного. Вот мчит из вражеских сторон кортеж какой-то там из Внуково И при одном названии он от ужаса попукивает. Так воскресим же память мы Великого Ивана За счёт губителя страны Володеньки Ульянова. Владимир Жириновский
Людей не видя пред собой, Не замечая в сквере лавочки, По улице идет слепой, Потрагивая землю палочкой. Его толкнут, Пройдут вперед, И тотчас, торопясь вмешаться, Какой-то зрячий призовет Быть чуткими И не толкаться. Но слышу голос я его, Негромкий в человечьем гуде: - Толкайтесь... Это ничего... Я буду знать, Что рядом - люди. Василий Федоров, 1970 год.
За то люблю я разгильдяев, блаженных духом, как тюлень что нет меж ними негодяев и делать пакости им лень. Игорь Губерман
