ПРОИЗВОДНАЯ Был долгожданный и так любимый народом вечер пятницы. В общежитии Якутского Аэрогеодезического Предприятия в комнате номер пять за столом сидели трое инженеров. Стол был накрыт газетой, поверх неё лежал лист с расчерченной пулькой. Из-под пульки с газетной страницы страдальчески выглядывал мутный старческий глаз очередного генсека – близилась середина восьмидесятых годов. Рядом, в доступной близости, на двух сдвинутых табуретках была организована трапеза: миска с мороженой пересыпанной сахаром брусникой, ломтики сала, хлеб, полиэтиленовый пакет с квашеной капустой, початая поллитра водки, пузатая бутылка болгарского бренди «Слынчев бряг», поступавшего в страну по линии почившего ныне СЭВ, и гранёные стопки. Ложка была одна на всех – ею черпали бруснику; остальные продукты, включая капусту, употребляли пальцами. Под койкой с панцирной сеткой стояли в ряд несколько припасённых на вечер бутылок водки и того самого бренди. Трое увлечённо играли в преферанс. Сидящий спиной к окну Цой только что удачно сыграл восьмирную, с удовольствием вписал в пульку очередные цифры, налил бренди и выпил. Партнёры пили водку. Цой закурил и, прищуря от дыма и без того узкий азиатский глаз, стал сдавать карты. – Раз! – начал торг сидящий спиной к двери Серёга Доброхотов. – Два! – продолжил Глумов. – Пас! – отказался Цой. В это время в коридоре послышались шаги, дверь распахнулась, и в комнату вошёл дымящийся с мороза Лёха Семёнов. Полушубок был расстёгнут, из карманов торчали бутылки, в руках канцелярская папка. – Здарова! – сказал Семёнов. – Добрый вечер! – откликнулся вежливый Цой. – Виделись! – с долей сарказма заметил Глумов. Он, Семёнов и Доброхотов работали в одной экспедиции и действительно виделись. Доброхотов молчал, он думал. – Три! – Серёга решился продолжить торг. – Играй! – сдался Глумов и перевернул карты прикупа. Семёнов достал из карманов бутылки, поставил их в общую батарею; шапку бросил на холодильник, а полушубок на койку. Не испрашивая разрешения, – так здесь было принято, – налил стопку водки, выпил, зацепил пальцами капусты, закусил и плюхнулся задом на койку. Лёха был самым молодым из присутствующих, но, несмотря на это, успел ожениться и жил в Мархе, пригороде Якутска. В общежитие его привели две необходимости. Во-первых, он страстно желал выпить водки, а во-вторых, – и это было главным! – в папке лежали методички с контрольными задачами, которые надо было решить и в понедельник отправить в институт, где он учился на заочном факультете. Семёнов выпил ещё, покурил, наблюдая за игрой, и приступил к делу. – Мужики! – начал он голосом кающегося преступника, просящего снисхождения у суда. – Помогите с контрольной по математике! Лёха развязал тесёмки папки, вытащил методичку, раскрыл на нужной странице и с надеждой продемонстрировал Доброхотову. Серёга мельком глянул на страницу и сразу же решил половину примеров в уме. – О! Эти примеры так просто не решить, – он затянулся элегантно сжатой в гармошку беломориной и продолжил сдавать карты, – тут нужен ум острый, особенный. Попроси Цоя, он программист, он лучше всех математику знает. Серёга закончил сдавать и начал разбирать свои карты по мастям. – Раз! – сказал Глумов. – Валентин, – Семёнов повернулся к Цою, – сделай контрольную, зашиваюсь! Лёха переместил методичку на другую сторону стола. Цой взглянул на примеры и начал ехидно рассуждать: – Дифференциальное исчисление, сиречь нахождение производных! Это искусство построения касательных к кривым. Берём приращение ординаты, делим на приращение абсциссы и находим предел этого отношения, устремив знаменатель к нулю. Лёха, ты умеешь устремлять знаменатель к нулю? Не умеешь! Обратись к Глумычу, он специалист по пределам! Пас! – Цой сложил карты, затянулся сигаретой и налил бренди. – Глумыч! Владимир! – Семёнов переключился на третью жертву. – Ты ж недавно институт закончил, ещё всё помнишь… – Ты же слышишь, что если такие великие умы, как Цой-Лейбниц и Доброхотов-Эйлер говорят о сложности задач, то куда уж мне, разумом скорбному? Кстати, Эйлер ослеп от мозгового перенапряжения. Ты и мне того желаешь? Лёха хлопал рыжими ресницами и понимал, что контрольная всё равно будет сделана, а трое поклонников Торквемады от скуки просто издеваются над ним. И ещё он опасался, что к концу пульки, все трое могут утерять способность рассуждать здраво: немалые запасы спиртного были тому подтверждением, а человека, умнеющего от алкоголя, в природе просто не существует. Неровён час, придётся приходить утром, а утром… Утром положение вообще может оказаться непредсказуемым. – Ну, вот эти я сам решил… А вот эти не пойму как… Логарифм синус икс… Как её вычислить? Чему равна производная, Серёга? – Семёнов опять переключился на Доброхотова. – У Цоя спроси, – Сергей смотрел в свои карты и понимал, что Глумов весьма опрометчиво начал торг. Очень приятно выигрывать и вписывать очередные числа в пульку, но когда товарищ пишет в «гору», – это особенное, изысканное, наслаждение. Сказать «пас», имея на руках шестерную игру, неприлично, но у Сергея было на руках пять взяток, и карта была весьма сильной. Он понял, что Глумов основательно «сядет». Вытянув от удовольствия нижнюю верблюжью губу и гадко ухмыльнувшись, он произнёс: – Пас! – Цой, чему равна производная? – Продолжал нудную песенку Семёнов. – Спроси у Глумыча. А Глумыч, взяв прикуп, судорожно соображал, что же делать: он «сидел» «без двух». У него была «длинная» пика: туз и мелочь; второй «длинной» мастью была трефа, но без туза. Со своего хода при несбыточно-удачном раскладе он мог бы сыграть «свою» игру, но… Решив, что есть шанс «убить» козыри у оппонентов мелкой пикой, Глумов объявил: – Шесть треф! – Пас! – Откликнулся Цой. Он уже всё понял. – Глумыч, чему равна?.. – Нудел Лёха. – Вист! – Не раздумывая откликнулся Сергей. – Ляжем! И Доброхотов с Цоем веером разложили свои карты: Глумов «сидел» «без двух». Вариантов не было. – Без двух, – обречённо согласился он. – Ну, чему равна… – Чему, чему! – Глумов был явно раздражён. – Пристал, как банный лист к ж… Мёртвого поднимешь! Логарифм синус икс? Котангенс! – Как котангенс?! – Семёнов плюхнулся на койку. – Врёшь! Доброхотов, правда? – Правда, правда, – Доброхотов наполнял свою стопку. – Цой? – Лёха ждал подтверждения и от него. – Точно! – подтвердил Валентин. Семёнов видел, что они не врут. Он раскрыл тетрадку, достал ручку и записал: y’=(ln sinx)’=ctgx. Он тупо уставился в тетрадь и начал рассуждать: – Тут логарифм. Дальше синус икс. А потом котангенс. Откуда котангенс? Цой, откуда котангенс? Цой улыбался вежливо, Доброхотов ухмылялся гадко, хмурый Глумов сдавал карты. Синяя книжечка с гербовым тиснением и записью о том, что ему, Семёнову, присвоена квалификация инженера, казалась теперь такой недосягаемой! И Лёха потянулся к бутылке… 2008 г.
